Неточные совпадения
— Эта княжна Мери прехорошенькая, — сказал я ему. — У нее такие бархатные
глаза — именно бархатные: я тебе советую присвоить это выражение, говоря об ее
глазах; нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в ее
зрачках. Я люблю эти
глаза без блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят… Впрочем, кажется, в ее лице только и есть хорошего… А что, у нее зубы белы? Это очень важно! жаль, что она не улыбнулась на твою пышную фразу.
Он был крив на один
глаз, и белый
зрачок этого
глаза прыгал беспрестанно и придавал его и без того некрасивому лицу еще более отвратительное выражение.
Я прищуриваю
глаза еще больше, и она делается не больше тех мальчиков, которые бывают в
зрачках; но я пошевелился — и очарование разрушилось; я суживаю
глаза, поворачиваюсь, всячески стараюсь возобновить его, но напрасно.
Я потихоньку высунул голову из двери и не переводил дыхания. Гриша не шевелился; из груди его вырывались тяжелые вздохи; в мутном
зрачке его кривого
глаза, освещенного луною, остановилась слеза.
Издали по коридору медленно плыла Алина. В расстегнутой шубке, с шалью на плечах, со встрепанной прической, она казалась неестественно большой. Когда она подошла, Самгин почувствовал, что уговаривать ее бесполезно: лицо у нее было окостеневшее,
глаза провалились в темные глазницы, а
зрачки как будто кипели, сверкая бешенством.
— Да, — сказал редактор и, сняв очки, обнаружил под ними кроткие
глаза с расплывшимися
зрачками сиреневого цвета.
Он смотрел в расширенные
зрачки ее полубезумных
глаз, и они открывали ему в глубине своей нечто, о чем он невольно подумал...
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось,
глаза стали неподвижней,
зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как прежде, говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что говорит он не о том, что думает.
Иноков подошел к Робинзону, угрюмо усмехаясь, сунул руку ему, потом Самгину, рука у него была потная, дрожала, а
глаза странно и жутко побелели,
зрачки как будто расплылись, и это сделало лицо его слепым. Лакей подвинул ему стул, он сел, спрятал руки под столом и попросил...
Его обслуживала горничная Настя, худенькая девушка с большими
глазами;
глаза были серые, с золотой искрой в
зрачках, а смотрели так, как будто Настя всегда прислушивалась к чему-то, что слышит только она. Еще более, чем Анфимьевна, она заботилась о том, чтобы напоить чаем и накормить защитников баррикады. Она окончательно превратила кухню в трактир.
Казалось, что
зрачки его узких
глаз не круглы и не гладки, как у всех обыкновенных людей, а слеплены из мелких, острых кристалликов.
Когда в дверях буфета сочно прозвучал голос Марины, лохматая голова быстро вскинулась, показав смешное, плоское лицо, с широким носом и необыкновенными
глазами, — очень большие белки и маленькие, небесно-голубые
зрачки.
Глаза следователя были бесцветны, белки мутные, серые
зрачки водянисты, но Самгину казалось, что за этими
глазами прячутся другие. Он чувствовал себя тревожно, напряженно и негодовал на себя за это.
«В нем есть что-то театральное», — подумал Самгин, пытаясь освободиться от угнетающего чувства. Оно возросло, когда Дьякон, медленно повернув голову, взглянул на Алексея, подошедшего к нему, — оплывшая кожа безобразно обнажила
глаза Дьякона, оттянув и выворотив веки, показывая красное мясо,
зрачки расплылись, и мутный блеск их был явно безумен.
И
зрачки его
глаз уже не казались наклеенными на белках, но как бы углубились в их молочное вещество, раскрашенное розоватыми жилками, — углубились, плавали в нем и светились как-то зловеще.
Марина слушала, приподняв брови, уставясь на него янтарными
зрачками расширенных
глаз, облизывая губы кончиком языка, — на румяное лицо ее, как будто изнутри, выступила холодная тень.
Заметив, что Дронов называет голодного червя — чевряком, чреваком, чревоедом, Клим не поверил ему. Но, слушая таинственный шепот, он с удивлением видел пред собою другого мальчика, плоское лицо нянькина внука становилось красивее,
глаза его не бегали, в
зрачках разгорался голубоватый огонек радости, непонятной Климу. За ужином Клим передал рассказ Дронова отцу, — отец тоже непонятно обрадовался.
Никонова взглянула на него молча и вопросительно; белки
глаз ее были сероватые, как будто чуть-чуть припудрены пеплом, и это несколько обесцвечивало голубой блеск
зрачков.
Поредевшие встрепанные волосы обнажали бугроватый череп; лысина, увеличив лоб, притиснув глазницы, сделала
глаза меньше, острее; белки приняли металлический блеск ртути, покрылись тонким рисунком красных жилок,
зрачки потеряли форму, точно зазубрились, и стали еще более непослушны, а под
глазами вспухли синеватые подушечки, и нос опустился к толстым губам.
— Безбедов, Валентин Васильевич, — назвала Марина, удивительно легко оттолкнув его. Безбедов выпрямился, и Самгин увидал перед собою широколобое лицо, неприятно обнаженные белки
глаз и маленькие, очень голубые льдинки
зрачков. Марина внушительно говорила, что Безбедов может дать мебель, столоваться тоже можно у него, — он возьмет недорого.
У повара Томилин поселился тоже в мезонине, только более светлом и чистом. Но он в несколько дней загрязнил комнату кучами книг; казалось, что он переместился со всем своим прежним жилищем, с его пылью, духотой, тихим скрипом половиц, высушенных летней жарой. Под
глазами учителя набухли синеватые опухоли, золотистые искры в
зрачках погасли, и весь он как-то жалобно растрепался. Теперь, все время уроков, он не вставал со своей неопрятной постели.
Не найдя слова, она щелкнула пальцами, затем сняла очки, чтоб поправить сетку на голове; темные
зрачки ее
глаз были расширены, взгляд беспокоен, но это очень молодило ее. Пользуясь паузой, Самгин спросил...
Он почувствовал в Лютове нечто фальшивое. Цвет его вывихнутых
глаз был грязноватый; не мутное, а именно что-то грязненькое было в белках, как бы пропыленных изнутри темненькой пылью. Но в
зрачках вспыхивали хитренькие искорки, возбуждавшие опасение.
Но после этих припадков Клим видел, что
глаза ее смотрят на него недружелюбно или вопросительно, и все чаще он подмечал в ее
зрачках злые искры.
Глаза у него были необыкновенны: на белках мутно-молочного цвета выпуклые, золотистые
зрачки казались наклеенными.
Зрачки ее как будто вспыхнули, посветлели на секунду и тут же замутились серой слезой, растаяли. Ослепшими
глазами глядя на стол, щупая его дрожащей рукой, она поставила чашку мимо блюдца.
Клим Самгин никак не мог понять свое отношение к Спивак, и это злило его. Порою ему казалось, что она осложняет смуту в нем, усиливает его болезненное состояние. Его и тянуло к ней и отталкивало от нее. В глубине ее кошачьих
глаз, в центре
зрачка, он подметил холодноватую, светлую иголочку, она колола его как будто насмешливо, а может быть, зло. Он был уверен, что эта женщина с распухшим животом чего-то ищет в нем, хочет от него.
В эту минуту он заметил, что
глаза ее, потемнев, как будто вздрогнули, стали шире и в
зрачках остро блеснули голубые огоньки.
Его
глаза с неподвижными
зрачками взглянули в лицо Клима вызывающе, пухлые и яркие губы покривились задорной усмешкой, он облизал их языком длинным и тонким, точно у собаки.
Глаза у всех каменные,
зрачков нет…
В эту неделю ни один серьезный учитель ничего от него не добился. Он сидит в своем углу, рисует, стирает, тушует, опять стирает или молча задумается; в
зрачке ляжет синева, и
глаза покроются будто туманом, только губы едва-едва заметно шевелятся, и в них переливается розовая влага.
Он касался кистью
зрачка на полотне, думал поймать правду — и ловил правду чувства, а там, в живом взгляде Веры, сквозит еще что-то, какая-то спящая сила. Он клал другую краску, делал тень — и как ни бился, — но у него выходили ее
глаза и не выходило ее взгляда.
Васюкова нет, явился кто-то другой.
Зрачки у него расширяются,
глаза не мигают больше, а все делаются прозрачнее, светлее, глубже и смотрят гордо, умно, грудь дышит медленно и тяжело. По лицу бродит нега, счастье, кожа становится нежнее,
глаза синеют и льют лучи: он стал прекрасен.
Тогда произошло нечто необыкновенное.
Глаза Чертопханова медленно раскрылись, потухшие
зрачки двинулись сперва справа налево, потом слева направо, остановились на посетителе, увидали его… Что-то замерцало в их тусклой белизне, подобие взора в них проявилось; посиневшие губы постепенно расклеились, и послышался сиплый, уж точно гробовой голос...
Маша остановилась и обернулась к нему лицом. Она стояла спиною к свету — и казалась вся черная, словно из темного дерева вырезанная. Одни белки
глаз выделялись серебряными миндалинами, а сами
глаза —
зрачки — еще более потемнели.
Попадался ли ему клочок бумаги, он тотчас выпрашивал у Агафьи-ключницы ножницы, тщательно выкраивал из бумажки правильный четвероугольник, проводил кругом каемочку и принимался за работу: нарисует
глаз с огромным
зрачком, или греческий нос, или дом с трубой и дымом в виде винта, собаку «en face», похожую на скамью, деревцо с двумя голубками и подпишет: «рисовал Андрей Беловзоров, такого-то числа, такого-то года, село Малые Брыки».
Я натаскал мешком чистого сухого песку, сложил его кучей на припеке под окном и зарывал брата по шею, как было указано дедушкой. Мальчику нравилось сидеть в песке, он сладко жмурился и светил мне необыкновенными
глазами — без белков, только одни голубые
зрачки, окруженные светлым колечком.
Худенький, темный, с выпученными, рачьими
глазами, Саша Яковов говорил торопливо, тихо, захлебываясь словами, и всегда таинственно оглядывался, точно собираясь бежать куда-то, спрятаться. Карие
зрачки его были неподвижны, но, когда он возбуждался, дрожали вместе с белками.
Сказки она сказывает тихо, таинственно, наклонясь к моему лицу, заглядывая в
глаза мне расширенными
зрачками, точно вливая в сердце мое силу, приподнимающую меня. Говорит, точно поет, и чем дальше, тем складней звучат слова. Слушать ее невыразимо приятно. Я слушаю и прошу...
Нос у него почти в вершок, довольно толстый, ярко-красный, как киноварь; ноги бледно-малиновые, невысокие, толстые, похожие на утиные, но без перепонок между пальцами; около
глаз красный узенький ободочек, да и самые
глаза, кроме черных
зрачков, также красные.
Его
глаза прояснились, с них сошла мутная поволока,
зрачок определился.
Та же нервная бледность, те же чистые, но неподвижные
зрачки, то же беспокойное движение бровей, настораживавшихся при каждом новом звуке и бегавших над
глазами, точно шупальцы у испуганного насекомого…
Плоские головки их ромбовидной формы, пестрый рисунок на теле, короткие шеи и хвосты и злобное выражение
глаз с щелевидными
зрачками указывали на то, что все это были ядовитые змеи.
На картине это лицо страшно разбито ударами, вспухшее, со страшными, вспухшими и окровавленными синяками,
глаза открыты,
зрачки скосились; большие, открытые белки
глаз блещут каким-то мертвенным, стеклянным отблеском.
И лицо ее было так прекрасно, как бывают только прекрасны лица у молодых влюбленных еврейских девушек, — все нежно-розовое, с розовыми губами, прелестно-невинно очерченными, и с
глазами такими черными, что на них нельзя было различить
зрачка от райка.
Я сказала сейчас, что женщины любят то, что в порядочном обществе известно под именем causerie. [легкой беседы (франц.)] Наедине с женщиной мужчина еще может, a la rigueur, [в крайнем случае (франц.)] ограничиться вращением
зрачков, но в обществе он непременнодолжен уметь говорить или, точнее, — занимать. Поэтому ему необходимо всегдаиметь под руками приличный сюжет для разговора, чтобы не показаться ничтожным в
глазах любимой женщины. Ты понимаешь, надеюсь, к чему я веду свою речь?
— Ничего стыдного нет. Рука у него теперь мягкая, словно бархат. И сам он добрее, мягче сделался. Бывало,
глаза так и нижут насквозь, а нынче больше все под лоб зрачки-то закатывать стал. Очень уж, значит, за отечество ему прискорбно! Намеднись мы в клубе были, когда газеты пришли. Бросился, это, Удодов, конверт с «Ведомостей» сорвал:"Держится! — кричит, — держится еще батюшка-то наш!"Это он про Севастополь! Ну, да прощайте! Секрет!
Когда ты смотришь прямо, то белки твоих
глаз чуть-чуть голубые, а в больших
зрачках мутная, глубокая синева.
— Милый, милый, не надо!.. — Она взяла обе его руки и крепко сжимала их, глядя ему прямо в
глаза. В этом взгляде было опять что-то совершенно незнакомое Ромашову — какая-то ласкающая нежность, и пристальность, и беспокойство, а еще дальше, в загадочной глубине синих
зрачков, таилось что-то странное, недоступное пониманию, говорящее на самом скрытом, темном языке души…
Вообще пили очень много, как и всегда, впрочем, пили в полку: в гостях друг у друга, в собрании, на торжественных обедах и пикниках. Говорили уже все сразу, и отдельных голосов нельзя было разобрать. Шурочка, выпившая много белого вина, вся раскрасневшаяся, с
глазами, которые от расширенных
зрачков стали совсем черными, с влажными красными губами, вдруг близко склонилась к Ромашову.